Побег вне Сибири считается более важным преступлением и карается строже, чем побег в Сибири; это различие построено, вероятно, на том соображении, что для побега в Европейскую Россию требуется гораздо большего напряжения злой воли, чем для побега в какую-нибудь
сибирскую губернию.
Вот что показал на допросе доносчик: родом он казачий сын, из
Сибирской губернии, города Тюмени, по имени Дорофей Веселков.
Неточные совпадения
Простой народ еще менее враждебен к сосланным, он вообще со стороны наказанных. Около
сибирской границы слово «ссыльный» исчезает и заменяется словом «несчастный». В глазах русского народа судебный приговор не пятнает человека. В Пермской
губернии, по дороге в Тобольск, крестьяне выставляют часто квас, молоко и хлеб в маленьком окошке на случай, если «несчастный» будет тайком пробираться из Сибири.
Всего удобнее бить глухих косачей маленькой пулей из винтовки, что и делают не только
сибирские стрелки-звероловы, но и вотяки и черемисы в Вятской и Пермской
губерниях.
Известно, что дворянство владеет вотчинами во всех
губерниях, кроме
сибирских, северных, где дворяне-владельцы составляют чрезвычайно малое и незначительное исключение…
«Впрочем, волжские калмыки, по-видимому, вскоре и сами раскаялись в своем опрометчивом предприятии. В 1791 году получены с китайской стороны разные известия, что калмыки намереваются возвратиться из китайских владений и по-прежнему отдаться в российское подданство. Вследствие оных известий уже предписано было
сибирскому начальству дать им убежище в России и поселить их на первый случай в Колыванской
губернии. [См. Полн. собр. росс. зак., т. XXIII, № 16937. (Прим. Пушкина.)]
Если человеку пришлось жить среди
сибирских тундр или в заволжских солончаках, он может мечтать о волшебных садах с невиданными на земле деревьями, у которых коралловые ветви, изумрудные листья, рубиновые плоды; но, переселившись в какую-нибудь Курскую
губернию, получив полную возможность гулять досыта по небогатому, но сносному саду с яблонями, вишнями, грушами, мечтатель наверное забудет не только о садах «Тысячи и одной ночи», но и лимонных рощах Испании.
Вскоре после отъезда Савина из Петербурга, умер дядя Михаила Дмитриевича, крупный
сибирский золотопромышленник и владелец нескольких имений и фабрик во внутренних
губерниях России.